Восточные собрания эрмитажа. Экспозиция искусства центральной азии вновь открылась в эрмитаже Восточные собрания Эрмитажа

Писец Мааниимен. Известняк,Диптих с церковными сценами.

роспись. XVI в. д. н. э.Слоновая кость. V в.

Интересны материалы раскопок холма Кармир-блур (Красный холм) близ Еревана. Они рассказывают об искусстве Урарту, древнейшего из существовавших на территории СССР государств рабовладельческого типа. В первой половине VIII века до н. э. оно занимало главенствующее положение в Передней Азии. Уникальны находки VII–IX веков из могильника «Мощевая балка» на Северном Кавказе. Шелковые ткани, документы, изделия из дерева и кожи характеризуют эпоху раннего средневековья, когда был проложен Великий шелковый путь, связывающий страны Востока и Запада. Широко представлена культура Золотой Орды, огромного государства XIII–XIV веков: вещи из раскопок Сарая-берке (Царево городище около Волгограда) и курганов в станице Белореченской на Кубани, археологические находки экспедиций отдела, проведенные в 1978–1985 годы в городе Старый Крым.

Украшение экспозиции – великолепная многоцветная керамика, которой славился город Самарканд до разрушения его в XIII веке монголами. Интересны изразцы XIV–XV веков и уникальный бронзовый котел, отлитый по приказу Тимура в 1399 году. Вес котла около двух тонн, высота 160 см, диаметр 245 см. Поверхность украшена арабскими надписями на фоне растительного орнамента. Хорошо представлены образцы вышивок XIX века и туркестанские ковры, известные во всем мире.

Р. Аббаси. «Девушка в меховойДекоративное панно. Перегородчатая

шапке». Гуашь. 1602–1693.эмаль. XVIII в.

Два больших раздела посвящены искусству Китая и других стран Дальнего Востока. Особое внимание следует обратить на редкую коллекцию скульптуры и фрагментов стенных росписей VI–IX веков, доставленных в 1914–1915 годах экспедицией академика С. Ф. Ольденбурга из монастыря Цянь Фо-дун («Пещеры тысячи будд») близ города Дуньхуана. Среди этих памятников средневекового искусства наиболее выразительны фигуры монахов, святого бодисатвы и фантастических зверей, охранявших вход в храм. Большой интерес представляют находки из Хара-Хото – мертвого города, открытого среди песков пустыни Гоби русским путешественником П. К. Козловым. Некогда здесь была столица Тангутского царства, павшего в XIII веке под ударами Чингисхана. Найденные в Хара-Хото бумажные деньги, ткани, керамика, инструменты и предметы быта свидетельствуют о высоком развитии ремесел и торговли в средневековом городе. Отсюда происходят ценные произведения искусства – в частности, живопись на холсте, бумаге и шелке тибето-тангутской и китайской школ, скульптура, деревянные резные доски для печатных книг и гравюр.

Сектор располагает богатой коллекцией фарфора, образцами резьбы по камню и дереву, которыми издревле славился Китай. В этой стране создавались и великолепные изделия из перегородчатой эмали. Наравне с фарфором они широко вывозились в Европу. К сожалению, собрание китайской живописи невелико, хотя и представлено первоклассными произведениями. Несколько залов отведено для памятников культуры Монголии и Японии.

Ваза с изображением игроков в поло. Фаянс,Фигура божества. Дерево. XVIII в.

роспись люстром. 2-я половина XIII в.

Экспозиция искусства Индии включает образцы ранней каменной скульптуры – дар правительства этой республики Государственному Эрмитажу, интересное собрание миниатюр разных школ XVI–XVIII веков и шедевры прикладного искусства. Значительное место занимает одна из лучших в мире коллекций старинного индийского оружия: шлемы из золоченой стали, щиты из кожи носорогов, мечи «пата» с броневым прикрытием, кинжалы, метательные кольца «чакра», с острыми, как лезвие, краями. Холодное оружие с клинками булатной стали, родиной которой была Индия, богато отделано чеканкой, инкрустацией, насечкой листового золота и серебра.

В анфиладе из 18 залов размещены произведения искусства Византии и стран Ближнего Востока.

Собрание памятников культуры Византии IV–XIV веков лучшее в России, а коллекция серебряных изделий и свинцовых печатей наиболее значительная в мире. В экспозиции имеется ряд икон, а также изделия из слоновой кости. Шедевр Эрмитажа – диптих – двустворчатый складень с изображением циркового представления.

Предметы подобного рода первоначально служили своеобразными записными книжками, с обратной, навощенной стороны которых процарапывали надписи. Со временем назначение их изменилось. Вновь избранный консул посылал диптихи знатным лицам, оповещая таким образом об избрании его на высокий пост. Новый консул обычно одаривал народ мелкими монетами и устраивал бесплатные цирковые увеселения. Одно из таких представлений и воспроизвели искусные византийские резчики на пластинках диптиха, умело соединяя живые, наблюденные детали с чисто условными приемами изображения. Византия прославилась и своими мозаиками, которые украшали культовые постройки. Менее известен другой вид этого искусства – небольшие мозаичные иконки, с прекрасными образцами которых можно ознакомиться.

Мировую известность получила коллекция серебряных изделий Ирана III–VII веков эпохи правления династии Сасанидов. Столь же уникально собрание бронзовых предметов VIII–XI веков, времени, когда в Иране получила распространение новая религия – ислам. Фигурные сосуды в виде животных и птиц использовались как водолеи и курильницы. Заслуженной славой пользуется иранская керамика XIII–XIV веков, расписанная особым металлическим составом – люстром или цветными эмалями. У нас хранится самая большая в мире люстровая ваза (XIII век) с изображением игроков в поло – любимой забавы иранской знати того времени.

Изящество и легкость массивному и толстостенному сосуду придает мерцание люстровой поверхности, переливающейся на свету различными оттенками лиловых, розовых, зеленых, желтых блесток. Подобные вазы обжигали пять-шесть раз при разной температуре. Техника их изготовления была необычайно сложна и требовала высочайшего мастерства.

Среди иранских памятников позднего времени следует отметить собрание бронзовых изделий и керамики XV–XIX веков. Привлекает внимание и небольшая коллекция прославленной иранской миниатюры, в том числе четыре работы последнего великого миниатюриста Ирана – Риза-йи Аббаси, среди которых изяществом и тонкостью исполнения выделяется «Девушка в меховой шапке». Художник впервые подписал именно эту миниатюру таким именем.

В залах анфилады можно также ознакомиться с искусством средневекового Египта и собранием памятников Сирии, Ирака XIII–XIV столетий и Турции XVI–XIX веков. В Особой кладовой хранятся ювелирные изделия многих восточных стран от начала I тысячелетия до н. э. и до XX века включительно.

Отдел Востока один из самых интересных в Государственном Эрмитаже. В нем широко и многообразно представлены произведения искусства восточных стран, границы которых простираются от побережья Средиземного моря до Тихого океана. Исторический отрезок времени, охватывающий культурные регионы древних и современных государств Востока,- это III тысячелетие до н. э.- XX век.

Отдел создан после Великой Октябрьской социалистической революции. Императорский Эрмитаж давал возможность ознакомиться только с искусством Египта, Месопотамии и древнего Ирана. Искусство стран Востока эпохи средних веков целиком выпадало из сферы интересов ученых дореволюционной поры. Сначала Эрмитаж располагал примерно 10 тысячами экспонатов восточного искусства. Теперь их количество увеличилось в 16 раз.
Для показа фондов мы используем выставки. К марту этого года предполагается создать большую выставку искусства Древнего Египта.

Интересны материалы раскопок холма Кармир-блур (Красный холм) близ Еревана, которыми руководил директор Эрмитажа академик Б. Б. Пиотровский.
В 16 залах можно ознакомиться с искусством народов Средней Азии III тысячелетия до н. э.- начала XX века и результатами работы экспедиций в южной части Туркменской ССР, на городище древнего Пенджикента в Таджикской ССР и Хорезме. Систематические изыскания археологов в Среднеазиатских республиках начались лишь в 1930-х годах. Среди первых значительных находок оказался Айртамский фриз - памятник II века н. э. Найден он был случайно пограничниками на дне Амударьи близ города Термеза (Узбекская ССР). Этот памятник - яркий образец слияния местных, античных и буддийских традиций.

С.-ПЕТЕРБУРГ, 14 фев — РИА Новости. Обновленная экспозиция залов "Культура и искусство Центральной Азии" открылась в четверг в Эрмитаже после длительного перерыва, сообщили РИА Новости в пресс-службе музея.

"Экспозиция включает в себя около тысячи экспонатов из разных регионов Центральной Азии: Восточного Туркестана, Тибета, Монголии, а также памятники, находящиеся на западной окраине современного Китая", — рассказали в музее.

Как пояснили РИА Новости кураторы обновленной экспозиции, залы культуры и искусства Центральной Азии были закрыты в течение шести лет. За это время удалось произвести масштабную реставрацию большей части экспонатов. Кроме того, сама экспозиция увеличилась примерно на треть — как за счет новых предметов из запасников музея, так и за счет появления новых выставочных пространств.

По словам кураторов, столь длительный перерыв в экспозиционной деятельности объясняется отчасти тем, что музею пришлось ждать специального экспозиционного оборудования из Германии и Испании.

Как отмечают специалисты, большинство предметов экспозиции представляет особый интерес за счет того, что они были произведены не в традиционных культурных центрах, а на перекрестных путях между Китаем, Индией, Тибетом и так далее, в результате чего в экспонатах можно наблюдать влияние одновременно нескольких культурных традиций.

© Фото: предоставлено пресс-службой Эрмитажа

© Фото: предоставлено пресс-службой Эрмитажа

Открывается выставка предметами из могильников Ноин-Ула в Северной Монголии. Центральным экспонатом является войлочный ковер. Кроме того, в зале можно увидеть ткани и предметы быта. По словам кураторов, эта часть экспозиции в отличие от остальных претерпела незначительные сокращения. Далее следуют находки из Карокорума, древней столицы монгольского государства. В частности, здесь представлена уникальная каменная голова с рунической надписью, которая датируется VI — VIII веками. В Монголии существует всего две таких находки.

Значительное пространство в обновленной экспозиции отведено под серебряные буддистские скульптуры, характерные для особой тибето-монгольской формы буддизма Махаяны. Собственно монгольская живопись практически отсутствует в коллекции Эрмитажа, однако несколькими тангка бурятской работы можно ознакомиться в залах музея.

Несколько залов отведено под памятники тангутского государства Западное Ся, для культуры которого было характерно положение "между Китаем и Тибетом". Среди наиболее известных работ здесь можно увидеть "Портрет сановника" и икону "Будда в короне".

Целую галерею занимают новые экспонаты, вошедшие в экспозицию. Здесь представлены памятники Восточного Туркестана из Хотана, Кучарского, Карашарского и Турфанского оазисов. В частности, здесь можно увидеть яркие фрагменты фресок из пещерного монастыря Безеклик.

Отдел Востока - один из «молодых» в Эрмитаже. Создание такого научного подразделения именно здесь, в музее мирового масштаба, явилось, несомненно, отражением идеи равенства всех народов, принесённой революцией: было особенно важно представить культуру и искусство Востока в контексте искусства всего мира, уравняв их в правах.

В самом Императорском Эрмитаже, в силу его специфики, концентрировались, начиная с его основания, богатейшие восточные коллекции. Они попадали сюда разнообразными путями: и как личные коллекции царской семьи (наиболее выдающиеся памятники такого рода связаны с Петром I и Екатериной II), и в качестве трофеев и дипломатических подарков из стран Востока, и в результате покупок и археологических находок - вначале случайных, позднее регулярных, осуществлявшихся под эгидой Археологической комиссии. Уникальность многих коллекций и предметов, их обилие кроются в особенностях географического положения и истории России, судьбы которой тесно переплелись с Востоком с глубокой древности и до наших дней.

Большая часть восточных коллекций в старом Эрмитаже была разбросана по разным его отделам, где часто отсутствовали специалисты, которые могли бы их правильно оценить, где их редко и невыразительно экспонировали и вообще воспринимали обычно как экзотику.

И.А. Орбели писал в 1927 году: «Отделение резных камней из всех богатейших восточных собраний пока использовало на выставке лишь два десятка древнеперсидских камней, затерявшихся в одной из пирамидок в зале греческих терракот. Нужно ли говорить, как мало эти камни могут дать в этом окружении всякому учёному и не учёному, да и могут ли они дать что-либо, будучи разобщены со всем большим собранием ахеменидских памятников из золота, серебра, бронзы…».

Было лишь несколько исключений из этой картины полной разобщённости. В составе Отдела древностей существовало Отделение классического Востока, где были сосредоточены древние египетские и переднеазиатские памятники, над которыми трудились крупные исследователи - В.С. Голенищев, М.В. Никольский, позже В.В. Струве, Н.Д. Флиттнер.

В Кабинете нумизматики были собраны значительные коллекции восточных монет. В рамках образовавшегося в 1885 году (после приобретения в Париже коллекции А.П. Базилевского) Отделения средних веков и эпохи Возрождения было также сконцентрировано большое число памятников - византийских (которые исследовались видными учёными - Н.П. Кондаковым, позже Л.А. Мацулевичем) и ближневосточных; над ними - преимущественно над торевтикой - «одиноко работал», по выражению А.Ю. Якубовского, Я.И. Смирнов, выдающийся учёный, безвременно погибший в 1918 году. Первоначально ядро будущего Отдела Востока составили именно эти коллекции мусульманских и домусульманских памятников.

1 ноября 1920 года - дата, которую справедливо считают «днём рождения» Отдела Востока, - было создано особое Отделение мусульманского средневековья (или, как его называли в Эрмитаже, «мусульманского Востока»). Это произошло по инициативе знаменитых русских востоковедов - академиков С.Ф. Ольденбурга, В.В. Бартольда, Н.Я. Марра. По их рекомендации на должность хранителя нового отделения был избран Советом Эрмитажа блестящий молодой учёный - тридцатитрёхлетний Иосиф Абгарович Орбели.

В то время И.А. Орбели (1887-1961) был уже известен своими кавказоведческими трудами: окончив два факультета, он был к этому моменту профессором факультета восточных языков Петроградского университета (через четыре года он сделается членом-корреспондентом, а позднее действительным членом Академии наук СССР и президентом Академии наук Армянской ССР). И.А. Орбели знали не только как знатока восточных языков, но и как археолога по его удачным работам в Турецкой Армении и как превосходного специалиста в области средневекового восточного

Яков Иванович Смирнов. 1869-1918

(Открыть в новом окне)

искусства в Институте истории искусств. Уже тогда можно было убедиться в его незаурядном организаторском таланте по его бурной деятельности в только что созданной - на базе Археологической комиссии - Российской Академии истории материальной культуры (позднее - ГАИМК).

Избрание И.А. Орбели главой вновь образованного отделения изначально определило будущие судьбы многих людей и многих коллекций, в сущности - судьбы востоковедения в Эрмитаже. Его качества - исключительная энергия и самоотверженность - в сочетании с огромными знаниями, интуицией большого учёного и влюблённостью в памятники восточного искусства в короткий срок - пять лет - превратили небольшое отделение в Отдел Востока, коллекции которого восьмикратно увеличились за это время.

Через год отделение несколько расширилось и получило название Отделения Кавказа, Ирана и Средней Азии - «КИСА», как позднее стали нежно называть его первые сотрудники (в 1921 г. их ещё не было - Орбели работал в полном одиночестве, только начиная завязывать контакты с некоторыми из будущих своих соратников, трудившихся в других отделах Эрмитажа или других учреждениях).

Надо было утверждать право на существование нового отделения. И вот уже в 1922 году в фойе Эрмитажного театра сделана первая временная экспозиция, «Сасанидские древности», ставшая, несомненно, памятником Я.И. Смирнову, первому интерпретатору этой лучшей в мире коллекции, учёному, которого И.А. Орбели считал своим учителем. Выставка имела заметный резонанс и благодаря некоторым новым идеям, в ней выраженным: духу историзма, показу взаимовлияний разных видов искусства. Через год - новая временная выставка, «Мусульманские изразцы». В качестве пояснений к выставкам были выпущены (набраны в типографии самим автором) блистательно написанные И.А. Орбели брошюры.

Отделение активно заявляет о своём полноправном существовании в Эрмитаже, а его неугомонный, во всё вникающий глава в 1924 году назначается одновременно «помощником директора Эрмитажа», что в известной мере облегчает его действия по созданию отдела. Постоянную помощь оказывают И.А. Орбели и влиятельные академики - С.Ф. Ольденбург и В.В. Бартольд. Процесс создания нового подразделения в музее не был безболезненным, ибо сама идея его образования разделялась далеко не всеми. И Орбели начинает борьбу за создание подлинно научного и музейного центра востоковедения в Эрмитаже; за объединение здесь восточных коллекций всех эпох, которые позволили бы показать в экспозиции целые культурные регионы в их развитии и сопоставлении; за изменение структуры музея в целом. В 1927 году Орбели подаёт в Совет Эрмитажа докладную записку «О ненаучности структуры музея».

«Как нельзя одновременно делить толпу на бородатых, толстых и блондинов… так же точно невозможно одновременное деление музейных коллекций на памятники Египта, Месопотамии, Греции, Рима, резные камни, памятники средних веков, оружие, памятники Кавказа и Ирана, Византии и т.д. Такая классификация ненаучна, да и невыполнима, просто невозможна… В Отдел Востока должны быть переданы все те восточные памятники культуры, искусства и быта, которые в настоящее время рассеяны по различным частям Эрмитажа».

Первая половина 20-х годов - «героический период» в истории отдела, борьба за реорганизацию структуры распределения коллекций внутри Эрмитажа и собирание воедино восточных коллекций извне. Любопытно, что второе, как ни странно, потребовало меньших усилий, чем первое: многие предметы восточного искусства, находившиеся в Эрмитаже, удалось получить из других отделов в давно уже созданный к этому времени Отдел Востока лишь через десять-пятнадцать лет. Поступления извне происходили обычно в результате национализации частных собраний или перераспределения коллекций между музейными учреждениями.

Особенно важным этапом в формировании фондов отдела было присоединение в 1924-1925 годах богатейших коллекций восточного прикладного искусства бывшего музея Штиглица. Эти коллекции позволили заполнить многие лакуны: именно собрание китайского прикладного искусства составило, например, основу для создания в дальнейшем сектора Дальнего Востока. Чрезвычайно богато были представлены во влившемся собрании ближневосточные и среднеазиатские памятники - от средневековья до XVII-XIX веков.

Несколько позднее отделение пополняется коллекциями из музея Общества поощрения художеств и материалами, полученными через созданный в те годы Музейный фонд, а также при посредстве Государственной Академии истории материальной культуры (ГАИМК).

Начиная с 1923-1924 годов появляются первые сотрудники, которые становятся верными помощниками И.А. Орбели в деле формирования отдела, единомышленниками в создании новых научных подходов к интерпретации и экспонированию памятников культуры и искусства Востока. К 1925 году их только пять - научных сотрудников и хранителей, из которых каждый по-своему незаменим, а также научно-технический сотрудник П.Е. Сауков, скромнейший и добросовестнейший человек, чей аккуратный почерк в старых инвентарях знают и сейчас сотрудники Отдела Востока (проработав 17 лет, П.Е. Сауков погиб во время блокады в 1942 г.). Кто же эти первые ученые и хранители Отделения «КИСА»?

Александр Юрьевич Якубовский (1886-1953) - будущий создатель и глава Отделения Средней Азии, ученик В.В. Бартольда, великолепный специалист по истории и искусству средневекового Востока, он нашёл обширное поле деятельности в изучении культур Средней Азии. Его интересовали и широкие проблемы - такие, как феодализм на Востоке, и конкретные исторические эпохи, в частности эпоха Тимура и Тимуридов. Предметом специального интереса учёного вскоре сделалось начатое на базе материалов золотоордынской столицы Сарай-Берке изучение культуры Золотой Орды. Примечательно, что удостоенная Государственной премии монография, которая была написана им через четверть века (совместно с академиком Б.Д. Грековым), - «Золотая Орда и её падение» - выросла из очерка к экспозиции, созданной А.Ю. Якубовским в начале 30-х годов.

А.Ю. Якубовский стал главной опорой И.А. Орбели в разработке первой большой постоянной выставки памятников Востока. Впоследствии ему были присвоены самые высокие научные звания: члена-корреспондента Академии наук СССР, действительного члена Академии наук Таджикской ССР, заслуженного деятеля наук Таджикистана и Узбекистана, А.Ю. Якубовский явился организатором почти всех археологических экспедиций Эрмитажа в Среднюю Азию, он сыграл выдающуюся роль в жизни Отдела Востока в целом и в создании школы среднеазиатской археологии: во всех музеях и институтах республик Средней Азии работают ныне его ученики, как являются его учениками или «учениками учеников» почти все работающие в области среднеазиатской археологии сотрудники Эрмитажа.

Анна Павловна Султан-Шах (1892-1978) была самой первой сотрудницей отделения, отвечавшей за сохранность всех коллекций - иранских, турецких, кавказских, среднеазиатских. Впоследствии главным объектом её интересов стали восточные ковры и ткани, прекрасным знатоком и музейным экспертом которых она была. Анна Павловна проработала, точнее сказать, прожила жизнью Эрмитажа, радостями и горестями его пятьдесят пять лет, до последнего своего дыхания. Её преданность делу не знала границ. Прожив нелёгкую жизнь, не заработав никаких учёных степеней, она оставалась на посту и в период блокады, и это ей обязан Эрмитаж и упаковкой тысяч предметов, отправлявшихся в эвакуацию, и спасением остававшихся в Ленинграде экспонатов, например восточно-туркестанских фресок, которые тогда едва не погибли.

Эрнест Конрадович Кверфельд (1877-1949) - известный художник (прежде всего - керамист с мировым именем) и уникальный по своим познаниям специалист в самых разных областях прикладного искусства - как восточного, так и западного, он был до 1924 года главным хранителем и директором музея Штиглица. Для своих немногочисленных коллег по вновь образовавшемуся восточному отделению, а затем и для целой плеяды сотрудников «второго поколения», появившихся в 30-х годах, Эрнест Конрадович был практическим наставником в области музейного дела, в особенности искусства экспонирования, в котором те были ещё неопытны. Он был и их консультантом в сфере самых разных вопросов техники изготовления всевозможных предметов прикладного искусства - от тканей до керамики Ближнего Востока. В 1942 году, во время блокады, Э.К. Кверфельд завершил свой классический труд о керамике наряду с другой работой, по истории западноевропейской мебели. Однако главной сферой его научных интересов было искусство Дальнего Востока - позже и до самой смерти Э.К. Кверфельд заведовал дальневосточным отделением, создателем которого, в сущности, он и явился.

Эльза Христиановна Вестфален (1884-1942) была хранителем коллекций Дальнего Востока, работала над их систематизацией и экспонированием. Основной областью её научных занятий было прикладное искусство Китая. Скромность Эльзы Христиановны никогда не позволяла ей напоминать о родстве с семьей Карла Маркса (по линии Женни Вестфален). Она считала это беспринципным. Она умерла во время блокады в 1942 году.

Камилла Васильевна Тревер (1892-1974) начала работать в Эрмитаже ещё в 1919 году (в эллино-скифском отделении), затем несколько лет была заведующей Строгановским дворцом, тогда филиалом Эрмитажа. Её появление в Отделении Кавказа, Ирана и Средней Азии обогатило состав сотрудников первым в их среде специалистом в области античной истории, искусства и культуры. Знания К.В. Тревер в этой области, в сочетании с европейской образованностью и с глубоким интересом к Востоку, вскоре дали плодотворные результаты. Появилась её принципиально новая работа о греко-бактрийском искусстве, ряд первых каталогов восточных коллекций, наконец позже - совместная с И.А. Орбели публикация «Сасанидский металл» , ставшая на долгие годы настольной книгой для коллег всего мира. В дальнейшем крупнейший специалист в области культуры и искусства древнего и средневекового Ирана, Средней Азии, Кавказа, автор многих книг, член-корреспондент Академии наук СССР, К.В. Тревер уже тогда, с первых лет своей работы в Эрмитаже и до последних, когда она оставалась лишь консультантом, была истинным «музейщиком», глубоко преданным этому делу и заботившимся о передаче этой традиции молодёжи: не менее трёх поколений эрмитажников, заставших здесь К.В. Тревер, прошли «выучку» в её семинаре по методике работы с памятниками.

Первый этап на пути создания Отдела Востока завершается двумя событиями. В 1925 году открывается постоянная выставка памятников культуры и искусства Кавказа, Ирана и Средней Азии. Выставка была значительной по размеру и по содержанию, она занимала две длинные галереи вдоль Висячего сада на втором этаже- Петровскую и Романовскую с Аполлоновым залом. В процессе устройства выставки счастливо соединились экспозиционный опыт Э.К. Кверфельда, блестящие идеи И.А. Орбели и общий энтузиазм небольшого тогда коллектива. По словам А.Ю. Якубовского, она была «прекрасной

школой для основного ядра научных работников будущего Отдела Востока».

Кабинет скульптуры египетской в Новом Эрмитаже.

Акварель К.А. Ухтомского. 1858.

(Открыть в новом окне)

Вторым событием, по сути дела формально закрепившим реально имеющий место факт, было преобразование Отделения Кавказа, Ирана, Средней Азии в Отдел Востока. Это произошло в 1926 году и дало возможность существенно расширить штат сотрудников, что настоятельно диктовалось как ростом собрания, так и необходимостью расширения тематики научных исследований.

Внутренняя реорганизация Эрмитажа, преследующая всё ту же цель объединения всех восточных коллекций в рамках Отдела Востока, выливается к концу 20-х - началу 30-х годов в крупную перестройку: к отделу присоединяются византийские коллекции из Отделения средних веков и эпохи Возрождения, а из Отдела древностей сюда переходит в полном составе Отделение классического Востока («Древнего Востока», как оно стало называться).

Вместе с этим отделением, возглавлявшимся тогда (до 1933 г.) известным востоковедом академиком В.В. Струве, в отдел влилась целая когорта крупных учёных - уже маститых или находившихся ещё в начале своей научной карьеры: Н.Д. Флиттнер, М.Э. Матье, К.С. Ляпунова, И.М. Лурье. В 1931 году в Отделение Древнего Востока был официально принят двадцатитрёхлетний Б.Б. Пиотровский - будущий академик и директор Эрмитажа, который ещё со школьных лет сделался членом этого коллектива и опубликовал к тому времени две египтологические работы. Через несколько лет Отделение Древнего Востока украсят ещё несколько талантливых молодых людей: И.М. Дьяконов (впоследствии - один из крупнейших специалистов и признанный глава ленинградской школы ассириологов), египтолог Н.А. Шолпо и специалист в области религий Древнего Востока М.А. Шер (жизнь обоих трагически оборвалась во время войны).

Несколько слов о старшем поколении «древневосточников», сыгравшем особенно существенную роль в первые годы становления отдела.

Наталья Давыдовна Флиттнер (1879-1957) проработала в Эрмитаже почти сорок лет. Большой учёный, она известна не только своей классической монографией «Культура и искусство Двуречья и соседних стран», но и глубокими статьями по египтологии и различным вопросам культуры Месопотамии. Одна из первых в России женщин - историков искусства, магистр Петербургского университета (позже профессор), Н.Д. Флиттнер - блестящий популяризатор и пропагандист древневосточного искусства. Её книги для школьников 30-х годов не стареют.

Десятки учеников - вплоть до послевоенного поколения, студентов университета и Академии художеств 50-х годов, - собрались в 1979 году в Эрмитаже, чтобы отметить столетие со дня рождения Н.Д. Флиттнер. Каких только воспоминаний, трогательных и поучительных, из самых разных «эпох» её жизни тогда не звучало: и письма к ней с фронта и от неё к воевавшим и эвакуированным эрмитажникам; и рассказ о потерянных во время блокады карточках (факт, который был ею скрыт, дабы не вызвать у друзей желания помочь ей в ущерб себе), когда её спасло «чудо» - оставленный кем-то из приехавших с фронта учеников мешок с продуктами.

Милица Эдвиновна Матье (1899-1966) - представитель следующего поколения египтологов и крупнейший советский специалист в области искусства и истории Древнего Египта, автор более 80 работ, среди которых книги, переведённые на многие языки. Кроме важнейших исследований, связанных с собственно

Зал керамики Ирана XIII-XIV вв. Фотография 1925 г.

(Открыть в новом окне)

вопросами искусства, М.Э. Матье внесла серьёзный вклад и в разработку проблем древнеегипетской религии, в частности заупокойного ритуала, а также оригинально поставленных социальных вопросов - таких, например, как вопрос о роли личности художника в Древнем Египте. Широта интересов привела М.Э. Матье и к интерпретациям сюжетов на коптских тканях и выявлению их традиционности: каталог ранней части эрмитажного собрания был опубликован ею в соавторстве с К.С. Ляпуновой (специалистом в области коптского текстиля, одной из старейших сотрудниц отделения, не пережившей блокаду). Продолжая традицию Флиттнер, М.Э. Матье была активным популяризатором: среди других её талантов, безусловно, был и литературный, её книги для детей, особенно «День египетского мальчика», выдержали множество изданий и переводов.

Сорок пять лет проработала М.Э. Матье в Эрмитаже. Её отличали сила характера и громадные организаторские способности. Во время войны она была заместителем директора Эрмитажа. В послевоенные годы Милица Эдвиновна более пятнадцати лет заведовала Отделом Востока. Человек большого ума, воли и мужества, она не позволяла себе сократить свои обязанности, несмотря на тяжёлую болезнь. Будучи почти недвижимой, она умела в полной мере руководить всей жизнью отдела и способствовать научному росту молодых сотрудников. Еженедельно научные заседания и семинары происходили прямо у неё на квартире (они с мужем, И.М. Лурье, жили в прилегающем к эрмитажным зданиям доме, куда можно было попасть внутренними переходами). Не только её ближайшим сотрудникам и ученикам, но каждому из заставших ещё М.Э. Матье в отделе есть чем почтить её память.

Исидор Михайлович Лурье (1903-1958) поступил в Эрмитаж в 1927 году и проработал здесь всю жизнь. Ему было суждено сыграть заметную роль как в египтологии, так и в жизни всего Эрмитажа. Он был в предвоенные и военные годы заведующим Отделом Востока (1939-1946), заместителем директора, секретарём партийной организации, главой редколлегии «Сообщений Государственного Эрмитажа». Прекрасный знаток древнеегипетского права и социальных отношений (что составило главный предмет его научных интересов и было темой его докторской диссертации), человек кипучей энергии и большой доброты, И.М. Лурье отдавал Эрмитажу всё своё время и знания.

Вместе с переданными в 1927 году византийскими коллекциями в Отделе Востока появился Леонид Антонович Мацулевич (1886-1963), к тому времени уже известный учёный, работавший в Эрмитаже с 1919 года и успевший снискать мировой авторитет (прежде всего своей пионерской во многих отношениях работой «Византийский антик»). К сожалению, его пребывание в рамках Отдела Востока оказалось крайне непродолжительным. Вследствие неправедного решения некой комиссии, занимавшейся чисткой кадров, он был переведён в Отдел доклассового общества, несмотря на все усилия коллег сохранить его в Отделе Востока.

В 1929 году началась «эрмитажная жизнь» в Отделе Востока двадцатитрехлетней Алисы Владимировны Банк (1906-1984), впоследствии на протяжении многих лет заведующей Отделением Византии и Ближнего Востока, доктора исторических наук, византиниста с мировым именем и человека, который со временем станет играть важную роль в жизни всего Эрмитажа в той же мере, в какой Эрмитаж навсегда вошёл в её собственную жизнь.

Высочайшие человеческие качества: кристальная честность, принципиальность, горячность в отношении к делу, активная доброта к людям - дали со временем ей два, наверное, самых ценимых ею «титула»: один из них - «совесть Эрмитажа», другой - «аспирантская мама» (30 лет А.В. Банк ведала аспирантурой).

А.В. Банк быстро оказалась среди самых активных и близких И.А. Орбели по своему научному кредо сотрудников. Сосредоточив усилия на изучении памятников прикладного искусства Византии, она вскоре приходит на этом материале к крупным историческим темам, что будет отличать её исследования на протяжении всей жизни. Ещё на заре своей научной деятельности А.В. Банк занялась проблемой связей Византии с Передним Востоком, позже ставила проблему соотношения столичного и провинциального искусства, писала критические разборы новых теоретических работ по византийскому искусству. Уже после войны А.В. Банк выпустила альбомы-каталоги памятников византийского искусства в собраниях Эрмитажа и в других собраниях СССР, а также монографию по прикладному искусству Византии. Она участвовала впоследствии почти во всех международных конгрессах византинистов, ездила с выставками и лекциями по многим странам Европы. Укрепляла международный престиж нашей науки и связи Эрмитажа с учёными-музейщиками всех стран мира.

В 1930-1931 годах Отдел Востока пополняется ещё целой плеядой ярких учёных-востоковедов. Невозможность рассказать обо всех так, как они заслуживали бы, заставляет, к сожалению, лишь назвать некоторые имена - и тех немногих, кто продолжает и сейчас трудиться в Отделе Востока, и тех, кто не дожил до наших дней. Вот краткий перечень этих сотрудников: А.А. Аджян (1904-1942) - всеобщий любимец, талантливый тюрколог (первым среди своих молодых коллег защитивший диссертацию и быстро прошедший путь от практиканта до заведующего отделом, которым его сделали после оставления этого поста И.А. Орбели, ставшего в 1934 г. директором Эрмитажа); Л.Т. Гюзальян - превосходный эпиграфист, специалист в области персидского искусства, языка и литературы; арменист Х.Е. Гюламирян (1906-1938); исследователь средневекового искусства Средней Азии (и специально Золотой Орды), а также Ирана и Кавказа - В.Н. Кесаев (1907-1942); иранист и археолог, много работавший в Средней Азии, блестящий учёный М.М. Дьяконов (1907-1954); А.С. Стрелков - специалист по восточному эллинизму, работавший в широком спектре проблем от Египта до Восточного Туркестана; историк искусства средневековой Армении Т.А. Измайлова; (1907-1989) глубокий специалист в области китайской философии и эстетики, лингвист и искусствовед К.И. Разумовский (1905-1942); крупнейший исследователь тангутского языка и культуры Н.А. Невский (1904-1945).

Эти сотрудники, вместе с первым поколением работавших в Отделе Востока хранителей и исследователей, были авторами и исполнителями новой постоянной экспозиции, пришедшей на смену выставке 1925 года и в три раза её превышавшей: она занимала почти всю анфиладу залов второго этажа вокруг большого двора, просуществовала с 1931 по 1935 год и составила ядро той грандиозной экспозиции, которая была подготовлена к III Международному конгрессу по иранскому искусству и археологии. Научные принципы выставки 1930-1931 годов были сформулированы И.А. Орбели и А.Ю. Якубовским: «Вещи, рассматриваемые не оторванно, не формально, а в системе производственных отношений, вместе с дополнительными экспозициями дадут полную картину общества…»

При некотором схематизме в такой постановке задачи (отражающем общие социологические тенденции исторических дисциплин тех лет) здесь была впервые сформулирована идея показа памятников культуры как одного из видов исторических источников. Выставка и сам процесс работы над нею явились важной вехой в истории отдела. Для молодого коллектива это, кроме того, был мощный импульс к первой систематизации громадного количества уже скопившихся, но ещё не определенных предметов - бронзы, керамики и др.

В середине 30-х годов в отдел вливается группа сотрудников, дополнивших и укрепивших его основной костяк и определивших вместе с этим последним главные направления работы на долгие годы. Среди них находились: А.Я. Борисов (1903-1942) - «учёный на грани гениальности», как сказала о нём М.Э. Матье, - семитолог, иранист, арабист, исследовавший громадный

круг памятников и проблем - арамейские надписи и сасанидские геммы, мандейские чаши и пальмирские тессеры, согдийские оссуарии и мутазилитские рукописи, наследие Галеви и Авиценны (за свою обидно короткую жизнь, оборванную блокадой, он успел опубликовать более 40 работ); В.Н. Казин (1907-1942) - китаист, которого его учитель академик В.М. Алексеев считал лучшим в мире исследователем средневековых хроник; А.И. Корсун (1903-1964) - специалист по геральдике, знаток многих восточных языков и литературы, впоследствии возглавивший библиотеку Отдела Востока; М.Н. Кречетова (1907-1965) - высококвалифицированный китаист, в будущем один из ведущих сотрудников, много лет заведовавшая Отделением Дальнего Востока.

В 1935 году, в самый напряжённый период подготовки к III Международному конгрессу по иранскому искусству и археологии, были приняты молодые иранисты - Н.В. Дьяконова (в будущем посвятившая себя изучению средневековых памятников Восточного Туркестана) и Г.Н. Балашова (1908-1988), более 40 лет хранившая и изучавшая памятники Средней Азии; крупный историк архитектуры Армении Н.М. Токарский (1903-1974); работавшая в области византийской и древнерусской живописи М.Д. Семиз (1909-1984). Несколько позднее были приняты А.Н. Болдырев, прекрасный специалист в области персидской литературы, проработавший в отделе шесть довоенных лет; китаисты С.М. Кочетова и М.М. Явич; Ф.А. Кондратьева, занимавшаяся Средней Азией, позднее заведовала фототекой отдела; кавказовед К.А. Ракитина (1909-1979). В послевоенные годы Ксения Александровна Ракитина была на протяжении более тридцати лет безукоризненным и строгим главным хранителем Отдела Востока, а также его библиографом (опубликовала две систематизированные библиографии работ сотрудников); ей принадлежит также ряд статей по искусству средневековой Грузии и Северного Кавказа. Уже перед самой войной, в 1938-1939 годах, были приняты тюрколог В.С. Гарбузова (проработала более пятнадцати лет); аспирант-иранист Г.В. Птицын (1920-1942); крупный археолог, специалист по аланам Е.Г. Пчелина.

Нельзя не сказать здесь, что именно сотрудники конца 20-30-х годов принадлежали к тому поколению, на чью долю выпали в дальнейшем тяжёлые испытания, кто пережил самые трудные моменты в истории страны. Достаточно вспомнить, что большая часть мужского состава погибла во время войны, а также в горестных 1937-1938 годах (либо была надолго выбита из нормальных условий жизни и работы). Погибли во время блокады и многие из сотрудниц.

В 30-е годы фонды Отдела Востока неуклонно росли как за счёт внешних поступлений, так и за счёт внутренних передач. Поступили восточные памятники и из Отделения средних веков и эпохи Возрождения, из Отделения гравюр и рисунков (Отдела западноевропейского искусства), из эллино-скифского отделения (Отдела древностей), из отделения глиптики (Отдела нумизматики), Отделения прикладного искусства нового времени и Отделения оружия (Отдела прикладного искусства и быта), из секции миниатюр библиотеки музея.

Среди важных поступлений этого периода заслуживают упоминания возвращённые Советскому правительству в 1931 году материалы Русского археологического института в Константинополе, в числе которых была небольшая, но чрезвычайно интересная коллекция погребальных рельефов из Пальмиры (институт был пионером раскопок этого знаменитого эллинистического города в Сирии), а также византийские коллекции, в частности свыше 5 тысяч подвесных свинцовых печатей - моливдовулов. В начале 30-х годов поступают из Русского музея византийские иконы.

Через ГАИМК продолжается поступление археологических коллекций, в особенности кавказских. Так, дагестанская коллекция А.А. Бобринского (в течение долгих лет возглавлявшего Археологическую комиссию) существенно обогатила раздел средневековой мусульманской бронзы. Из Русского музея и Академии наук поступают среднеазиатские коллекции керамики и изразцов, а также ковров (последние дополняются коллекцией, купленной у художника С.М. Дудина); у известного собирателя Б.Н. Кастальского приобретается замечательная коллекция найденных в Средней Азии оссуариев, терракот, резных камней.

Наиболее выдающимися памятниками, поступившими в этот период, были дальневосточные Отдел Востока обогатился комплексами редчайших экспонатов, которые вот уже полвека изучаются не одним поколением специалистов и

определяют важные научные направления. Прежде всего это материалы знаменитых экспедиций С.Ф. Ольденбурга в Восточный Туркестан (они были получены из Музея антропологии и этнографии Академии наук СССР в 1934 году) и коллекции русского путешественника П.К. Козлова из Тибета и Монголии (из раскопок «мёртвого города» Хара-Хото и гуннского могильника Ноин-ула, поступившие в 1933-1934 годах из Этнографического отдела Русского музея). Оттуда же была получена уникальная коллекция ламаистской бронзовой скульптуры, собранная Э.Э. Ухтомским.

Значительным событием тех лет явилась также передача в Отдел Востока из музея, существовавшего прежде при Институте книги, документа и письма, коллекции замечательного учёного академика Н.П. Лихачёва - клинописные документы, египетские папирусы, древневосточная глиптика, а также византийские моливдовулы, монеты и др. Для отдела - и в особенности его древневосточного отделения - коллекция Н.П. Лихачёва была бесценным пополнением. С конца 20-х годов у Отдела Востока появился - с тем чтобы сделаться постоянным, в дальнейшем, пожалуй, основным - ещё один канал пополнения фондов: археологические экспедиции, о которых будет рассказано отдельно.

Михаил Михайлович Дьяконов. 1907-1954.

(Открыть в новом окне)

К 1935 году в Отделе Востока уже было сосредоточено свыше 80 тысяч экспонатов, и это собрание памятников искусства и культуры Востока оценивалось специалистами как едва ли не самое значительное в мире, а в ряде разделов - как уникальное. Этим, равно как и появлением первых публикаций сотрудников, определяется и растущее международное признание Отдела Востока. Если на I Международном конгрессе по иранскому искусству и археологии, состоявшемся в США в 1926 году, Эрмитаж ещё не фигурировал в числе участников, то уже в начале 1931 года на II конгрессе в Лондоне было представлено 60 экспонатов, доставленных туда И.А. Орбели, участвовавшим в работе конгресса.

Успех эрмитажных экспонатов и самого представителя нового советского востоковедного учреждения во многом определил принятое в Лондоне решение провести следующий конгресс в СССР - в Эрмитаже и в Москве.

Проведение III конгресса, на подготовку к которому ушло почти четыре года напряжённой научной, издательской, экспозиционной, хранительской и организационной работы, несомненно, является кульминационным пунктом этого периода в истории отдела. Конгресс состоялся в сентябре 1935 года, в нем приняло участие 18 стран; шесть дней из восьми проходили в Эрмитаже. Среди 16 советских докладчиков основной по своей научной значимости костяк составили сотрудники Отдела Востока - И.А. Орбели, К.В. Тревер, А.Ю. Якубовский, М.М. Дьяконов, Л.Т. Гюзальян и другие.

Ксения Александровна Ракитина. 1909-1979.

(Открыть в новом окне)

Особенно больших трудов, начиная от работы по привлечению необходимых материалов из различных музеев и новых раскопок и кончая разработкой проблематики и экспозиционного плана, потребовала организация выставки к конгрессу. Базой для неё послужила экспозиция 1930-1931 годов, которая была значительно дополнена показом культурных регионов, прежде не представленных в эрмитажных материалах. Выставка имела целью не только показать культуру и искусство Ирана - от самых истоков до каджарской эпохи и современной живописи, но и сопредельные культурные регионы, испытавшие влияние Ирана и оказавшие в свою очередь воздействие на его культуру. В 83-х залах, где была развёрнута поистине колоссальная экспозиция, можно было сравнивать ахеменидское искусство с памятниками скифов Северного Причерноморья, видеть памятники Византии и Кавказа, Египта и Испании, Золотой Орды и Турции, Средней Азии и Восточного Туркестана. Иностранными участниками был представлен для выставки ряд важных экспонатов: знаменитые луристанские памятники из собрания Лувра, ахеменидские золотые и серебряные таблицы из фундамента дворца, незадолго до этого найденные в Персеполе, картины современных иранских художников.

Было привлечено много новых материалов. Так, в зале искусства Парфии впервые были показаны находки, сделанные в южной Туркмении, из раскопок парфянской столицы Нисы, а также ряд предметов из эрмитажных фондов, найденных в Северном Причерноморье и на Кавказе, впервые получивших парфянскую атрибуцию.

Из выставки иранского искусства 1935 года выросли идеи многих последующих постоянных экспозиций Отдела Востока. Именно с той поры

Экспозиция искусства Китая. Фотография 1934 г.

(Открыть в новом окне)

культура и искусство Византии показываются в Эрмитаже - единственном из мировых музеев - в связи с памятниками Востока, а не с европейским средневековьем. Впервые в экспозиции стали выделяться предметы греко-бактрийского искусства, как это происходит и в наши дни. Этот перечень мог бы быть значительно продолжен.

Специально к конгрессу вышли книги И.А. Орбели, К.В. Тревер, М.М. Дьяконова и Л.Т. Гюзальяна, а также I том краткого каталога выставки.

Кроме работы, связанной с конгрессом, шла и другая. Сотрудники древневосточного отделения работали над созданием ряда новых постоянных выставок, а также по заданию Академии наук над коллективным трудом по истории техники. В 1934 году была завершена выставка культуры и искусства Древнего Египта, продолженная в следующем году до греко-римского и коптского периодов. Выставка памятников Вавилона и Ассирии прибавилась к ней лишь через пять лет, когда были в полной мере обработаны вновь полученные материалы: она открылась в 1939 году и заняла три зала. В 1935 году открылась первая выставка урартских древностей, число их было в то время невелико - Кармир-Блур ещё не был открыт и раскопан.

За год до Иранского конгресса Отдел Востока принял самое активное участие ещё в одном мероприятии международного масштаба - праздновании 1000-летия Фирдоуси. В фойе Эрмитажного театра была открыта временная выставка «Шах-наме в изобразительном искусстве Ирана, Кавказа и Средней Азии», издан сборник статей, а также работа Л.Т. Гюзальяна и М.М. Дьяконова «Рукописи «Шах-наме» в ленинградских собраниях». И.А. Орбели сделал увлекательные доклады об отражении знаменитой поэмы Фирдоуси в памятниках искусства разныхвремён и народов - на юбилейных заседаниях в Москве и в Тегеране, куда он был командирован осенью 1934 года.

Юбилей Фирдоуси открывает серию крупных научных мероприятий, связанных с памятными датами знаменитых деятелей литературы и культуры Востока, в организации которых Эрмитаж играет ведущую роль. В 1938 году отмечался юбилей Шота Руставели (850-летие поэмы «Витязь в тигровой шкуре»). В предельно короткий срок - полтора года - сотрудниками отдела была сделана выставка «Культура и искусство эпохи Руставели» и опубликован сборник «Памятники эпохи Руставели», включивший двадцать четыре небольшие, яркие научно-популярные статьи сотрудников отдела. Семь из них принадлежали перу самого Орбели, который был и главой комиссии Академии наук по проведению юбилея, и редактором этого и ряда других изданий. В 1939 году 1000-летний юбилей эпоса армянского народа «Давид Сасунский» был отмечен не только участием И.А. Орбели, но и многих сотрудников отдела в научной сессии и сборнике статей, а также в создании выставки в Историческом музее Армении в Ереване.

В этот период возникла традиция тесных контактов Отдела Востока с республиканскими музеями Закавказья и Средней Азии и в плане подготовки в Эрмитаже научных кадров, и в плане обмена выставками и создания совместных экспозиций. Так, в 1939 году в Армению и Грузию была направлена первая передвижная выставка из Эрмитажа, а в начале 1940 года Отдел Востока принимал у себя, оказав самую энергичную помощь в её организации, выставку армянского изобразительного искусства.

Сотрудники успевали вести и просветительскую работу. М.Д. Семиз и А.В. Банк руководили школьными кружками, из которых позже, уже

после войны, вышла плеяда будущих ведущих сотрудников разных отделов Эрмитажа. И.А. Орбели, М.Э. Матье, А.В. Банк, И.М. Лурье, Н.Д. Флиттнер выезжают с лекциями-беседами в Ленинградскую область: одна из таких поездок, в колхоз «Прогресс», имела в качестве прямого отзвука «ответный визит» в Эрмитаж почти 700 колхозников - цифра по тем временам огромная.

К концу 30-х годов масштабы Отдела Востока делаются настолько велики, что начинается новый период в его экспозиционной жизни: на смену интеграции приходит дифференциация постоянных выставок, создание ряда региональных экспозиций. В 1939 году впервые в Советском Союзе открывается постоянная выставка культуры и искусства Китая, занявшая 24 зала и охватившая период от II тысячелетия до н.э. до современности. Здесь были заложены основы целого ряда тем, сделавшихся ударными в последующих экспозициях. Существенно, что материалы из Ноин-улы, собранные в отдельном зале, явились, как писал В.Н. Казин, «первым звеном будущей экспозиции Центральной Азии» (она была создана уже после войны).

1 января 1940 года открылась большая выставка культуры и искусства Средней Азии (10 залов). Помимо духа историзма, которым была пронизана эта экспозиция, на ней впервые были показаны такие замечательные памятники, как подаренный правительством Узбекистана Айртамский фриз и живопись из Варахши, как бронзовый жертвенник ахеменидской эпохи - дар правительства Киргизии, и т.д. Эффектно были экспонированы памятники Тимуридской эпохи, привлекавшие в те годы особый интерес в связи с начавшейся подготовкой к празднованию юбилея Алишера Навои (юбилей отмечался осенью 1941 года в блокадном Ленинграде).

Говоря об этих насыщенных мыслью и обширных по материалам выставках, нельзя не напомнить, что сами они были лишь «верхушкой айсберга»: каждой из них предшествует огромная научная подготовка, касающаяся как общих идей, так и частных атрибуций, составляющих невидимую их основу. К этому времени сотрудниками уже был завершён ряд крайне важных исследований, опубликованных прежде всего в трёх объёмистых томах «Трудов Отдела Востока» , завершена и серия путеводителей и очерков непосредственно к выставкам, создано несколько коллективных работ. Благодаря энергии И.А. Орбели издательская деятельность находилась в этот период в расцвете; ряд работ выходит на двух языках - русском и английском; работы Н.Д. Флиттнер, М.Э. Матье, И.М. Лурье, Б.Б. Пиотровского, Н.А. Шолпо, И.А. Орбели, К.В. Тревер и многих других печатаются и за рубежом.

С конца 20-х годов Отдел Востока начинает экспедиционные работы на Кавказе и в Средней Азии - как самостоятельные, так и проводившиеся совместно с другими учреждениями. В 1929 году И.А. Орбели организует археологическую экспедицию в Армению, где главным объектом становится средневековый замок на склоне Арагаца - Анберд. Именно на этом памятнике ставилась проблема соотношения феодального замка и города: основа изучения последнего была заложена раскопками средневековой армянской столицы Ани (на территории Турции), в которых участвовал И.А. Орбели почти за два десятилетия до этого.

В те же годы начинается активная работа Отдела Востока в Средней Азии, в результате которой фонды пополняются интересными материалами из Сугнака, Ургенча, Старого Мерва; с 1934 года организуются Заравшанская и Термезская экспедиции. Кроме главного научного руководителя, А.Ю. Якубовского, очень увлечённо и результативно работают М.М. Дьяконов, В.Н. Кесаев, явившийся, в частности, одним из пионеров археологического обследования Пайкенда - средневекового города и крепости, изучение которого недавно возобновлено.

Отдел Востока стоял у истоков раскопок ещё одного памятника, ставшего в последние два десятилетия очень известным, - Кара-тепе (буддийского монастыря первых веков н.э. на юге Узбекистана): в 20-х годах в его обследовании принимал участие А.С. Стрелков, первым правильно интерпретировавший памятник; в 30-х годах в раскопках участвуют ряд сотрудников отдела, в их числе Е.Г. Пчелина, которая написала через несколько лет на основе этих исследований кандидатскую диссертацию.

Археологические экспедиции Отдела Востока всегда отличала целенаправленность - стремление либо заполнить определенные лакуны в собрании, либо проверить научные идеи, уже сложившиеся или находящиеся в стадии исследования. Особое место в ряду таких работ принадлежит раскопкам Кармир-Блура, опорного пункта урартов в Закавказье (VIII-VI вв. до н.э.). Эти работы, начатые Б.Б. Пиотровским в 1939 году, впоследствии станут «эталонными» и будут продолжаться почти три десятилетия, принеся славу их автору и составив эпоху в мировой урартологии и археологии.

Начавшиеся на Кармир-Блуре исследования были незамедлительно оценены столь высоко, что уже через год Б.Б. Пиотровскому предоставлено право сделать доклад «Урартский центр в Закавказье» на торжественной сессии, посвящённой 175-летию Эрмитажа. Среди докладчиков на юбилейной сессии 1940 года были также И.А. Орбели, чей доклад был посвящён вкладу Востока в культуру Европы в период крестовых походов; К.В. Тревер, продолжавшая свою работу над греко-бактрийской проблемой; А.Я. Борисов, выступивший с новой интерпретацией изображений на согдийских оссуариях; В.Н. Казин, рассмотревший взаимоотношения Золотой Орды с Китаем и Монголией на базе китайских источников. В широкой прессе появились статьи М.М. Дьяконова, А.В. Банк, М.Д. Семиз,

Афиша выставки к III Международному конгрессу по иранскому искусству и археологии в Ленинграде. 1935.

(Открыть в новом окне)

Н.Д. Флиттнер. Отдел Востока получил к юбилею в дар от правительства Армянской ССР ряд экспонатов, украсивших экспозицию: капитель знаменитого эллинистического храма в Гарни, раннесредневековые деревянные капители Севанского храма, каменный рельеф с изображением знатных феодалов Прошянов XIV века, рукописи XII-XIV веков.

К 1940-1941 годам основной костяк сотрудников, включая тех, кто успел проработать лишь несколько лет, успевает завоевать признание своими трудами; специалисты разного профиля, они «в сумме» владеют более чем тридцатью восточными языками и составляют прочно спаянный коллектив. К этим годам оформляются основные научные направления, ставшие традиционными (такие, как изучение феодального города на Востоке, как исследование взаимодействия культур, и др.), и закрепляется та специфика, которая и теперь отличает Отдел Востока от других научных учреждений, востоковедных и археологических, - изучение истории культуры Востока на материале вещественных памятников.

Афиша выставки к юбилею Шота Руставели. 1938.

(Открыть в новом окне)

Итак, - при всех трудностях и потерях - жизнь Отдела Востока в предвоенное время характеризуется активной научной, экспедиционной, экспозиционной, пропагандистской, издательской деятельностью, неизменным участием в событиях культурной жизни республик советского Востока, укреплением международного престижа отдела как одного из крупнейших собраний памятников восточного искусства и культуры и важнейшего в стране научного востоковедного центра. Таким застаёт Отдел Востока Эрмитажа канун Великой Отечественной войны.

В военные годы жизнь Отдела Востока неотделима от судеб Эрмитажа в целом.

О том, что названо «подвигом Эрмитажа», созданы книги и фильмы, поэтому нет необходимости писать здесь об этом. Можно лишь отметить поразительный факт: внешне как бы перестав в этих экстремальных условиях существовать как единый организм, оказавшись разбросанными в разных точках страны, «восточники» продолжают чувствовать себя единым коллективом - тревожатся друг о друге, поддерживают в горестях, бедах, наконец, думают вместе о своём деле, о своей науке.

И.М. Дьяконов писал в марте 1942 года А.В. Банк: «…ни о ком из своих известий не имею с самого Нового года и не знаю, живы ли они. Об Эрмитаже я тоже ничего не знал с декабря, а о нём и его людях беспокоюсь столько же, сколько о своей семье, так как другого обиталища для себя не представляю».

Вот славные имена тех сотрудников Отдела Востока, кто ушёл на фронт с первых дней войны: М.М. и И.М. Дьяконовы, А.И. Корсун, А.Н. Болдырев, В.Н. Кесаев (погиб в 1942 г.), К.И. Разумовский (погиб в 1942 г.), Н.А. Шолпо (погиб в 1942 г.).

Самоотверженно трудились в Ленинграде и погибли во время блокады Э.Х. Вестфален, К.С. Ляпунова (работая в сандружине Эрмитажа, она стала и донором), В.Н. Казин, М.А. Шер, А.Я. Борисов (умер в 1942 г. во время эвакуации), Г.В. Птицын, П.Е. Сауков, В.Ф. Ермолаева (лаборант, погибла в 1943 г. при артобстреле), Н.Ф. Лебедев, примкнувший к эрмитажникам в годы войны.

Перешедшие, как и другие эрмитажники, с первого дня войны на казарменное положение, «восточники» - все, кроме ушедших на фронт и кроме нескольких человек, которых война застала в экспедициях, - были заняты упаковкой эрмитажных шедевров для отправки с первым эшелоном, отбывшим в Свердловск 1 июля 1941 года. Эта гигантская работа, осуществленная в фантастический по краткости срок - в 6 дней, давно стала достоянием истории.

А.В. Банк вспоминает: «…белые ночи позволяли ни на час не прерывать упаковку. Ящики, в которые укладывались вещи, стояли на полу, и все время приходилось работать внаклонку. Вскоре у многих из нас появилась своего рода профессиональная болезнь - носовое кровотечение. В одной комнате стояло несколько раскладушек - приляжешь, закатишь голову, пока кровотечение не прекратится, и снова бегом к ожидающим тебя ящикам. Не спали мы сутками, но сколько суток можно не спать? Выбившись из сил, прикорнёшь под утро на полчаса, кто где… Сознание тут же выключится, провалишься словно в пустоту, а полчаса или час спустя какой-то внутренний толчок, какой-то нервный импульс снова включит сознание, вскочишь, отряхнёшься - и опять за дело».

Из сотрудников Отдела Востока в число сопровождающих этот эшелон И.А. Орбели включил А.В. Банк, К.А. Ракитину, Т.А. Измайло-

ву. Оставшиеся продолжали упаковку. Кроме И.А. Орбели, который, разумеется, был главным руководителем и душою всего происходящего в Эрмитаже, всеми делами, связанными непосредственно с эвакуацией, ведала М.Э. Матье, сменившая на посту заместителя директора В.Ф. Левинсона-Лессинга (он возглавлял в военные годы Свердловский филиал). Вот что пишет М.Э. Матье в Свердловск 20 июля 1941 года, сразу после отправки второго эшелона: «Мы… работаем, как черти… подготавливали вам вторую партию. Научной работы, конечно, никакой не веду, и вообще все прошлые интересы кажутся из предыдущей эпохи».

Ещё через 10 дней, 1 августа, когда шла упаковка третьего эшелона, которому уже не суждено было отбыть (кольцо блокады сомкнулось 30 августа), она пишет: «Работы много, очень, очень много - и у нас, и вне Эрмитажа. А людей делается меньше, и приходится буквально учитывать силы и способности каждого человека… Шеф Орбели в общем ничего, работает, но устает, хотя и не показывает… О работе подробно не пишу, это понятно. Заняты всё время… Но настроение бодрое и спокойное, и работают прекрасно все - от охраны до научных сотрудников». Это был, как вспоминала позднее М.Э. Матье, самый трудный этап эвакуационных работ: все заготовленные перед войной впрок ящики и упаковочные материалы ушли на два первых эшелона.

Со вторым эшелоном в Свердловск отбыли М.Н. Кречетова, Е.Г. Пчелина, Г.Н. Балашова. В сентябре к ним присоединились отправленные И.А. Орбели самолетом М.Э. Матье и И.М. Лурье.

Кроме Свердловского филиала ряд сотрудников Отдела Востока работали в Ташкенте. Среди них А.Ю. Якубовский, К.В. Тревер, весной 1942 года к ним присоединилась Н.В. Дьяконова.

В Свердловском филиале, где существование было значительно более тяжёлым, чем в Ташкенте, из-за голода и холода и более напряжённым из-за ответственности, налагаемой хранением эрмитажных ценностей, научная работа «восточников» шла на удивление интенсивно: читали доклады и работали над кандидатскими диссертациями Е.Г. Пчелина, Т.А. Измайлова (обе защитили их в Московском университете ещё до окончания войны, в 1944 г.), М.Н. Кречетова и А.В. Банк (защита диссертаций вскоре после войны), закончила свое капитальное исследование египетского искусства фиванского периода М.Э. Матье (в 1945 г. оно было защищено ею в качестве докторской диссертации), кончал докторскую диссертацию И.М. Лурье (защитил её в начале 1946 г.). Эта работа совмещалась с

На раскопках замка Анберд в Армении. Фотография 1929 г.

(Открыть в новом окне)

дежурствами по охране мест в трёх точках города, где размещались ящики с экспонатами, с выборочными проверками состояния экспонатов, с тяжёлым трудом по поддержанию в помещениях сносной температуры, наконец, просто с борьбой с бытовыми тяготами (обработкой огородных участков, заготовкой дров и угля и т.п.). К этому надо прибавить выпавшие на сотрудников Отдела Востока общие организационные обязанности по филиалу в целом, которые, в частности, несли: М.Э. Матье как заместитель директора филиала по хранению и А.В. Банк как главный хранитель Отдела Востока и помощник В.Ф. Левинсона-Лессинга. Появление эрмитажников в Свердловске, как и повсюду, сопровождалось взрывом просветительской деятельности, недаром уже со вторым эшелоном им были переправлены из Ленинграда диапозитивы для чтения публичных лекций и бесед. Этим занимались почти все, но, пожалуй, наиболее активно - Т.А. Измайлова, исколесившая с лекциями всю Свердловскую область.

И всё же самые потрясающие страницы в историю Отдела Востока в военные годы были вписаны в первую очередь теми, кто оставался на протяжении самых страшных месяцев блокады в Эрмитаже, кто, живя в условиях нечеловеческих трудностей и опасности, проявил ни с чем не сравнимую силу духа и интеллекта. Их было 15 - осталось в живых меньше половины… Самое старшее поколение из тех, кто выжил, - Н.Д. Флиттнер, Э.К. Кверфельд, А.П. Султан-Шах - так и не покинули Эрмитаж, дождавшись победы в Ленинграде. И.А. Орбели, Э.К. Кверфельд, Н.Д. Флиттнер читают десятки лекций, проводят беседы в госпиталях, на кораблях и в военных частях, выступают перед воинами, отправлявшимися на фронт. А.Я. Борисов, Б.Б. Пиотровский, В.С. Гарбузова дежурят на крышах и на своих участках эрмитажных залов в составе пожарной команды МПВО; Н.В. Дьяконова, К.В. Ляпунова, М.Д. Семиз входят в сандружину; А.П. Султан-Шах, как всегда, вездесуща. В самое страшное время первой блокадной осени - зимы 1941 года, из последних сил латая разбитые окна в музее, расчищая дорожки в эрмитажных дворах, теряя друзей и близких, ютясь - многие с семьями - в эрмитажных подвалах-бомбоубежищах, все они сохраняли потребность в духовном общении и занятиях любимым делом - наукой. Кончает рукописи двух своих книг Э.К. Кверфельд. Старше по возрасту большинства сотрудников отдела, он проносит сквозь все испытания невероятный оптимизм: «Пока вижу солнце, и звёзды и цветы, буду убеждать себя, что я создан для созерцания их. И Вы берите пример с меня, старика… Рядом с наукой и рядом с нашей грустью о потерях- цветёт и манит жизнь, и мы не вправе не отзываться на её зов…» (из письма к А.В. Банк).

Пишет свою «Историю искусства Древнего Востока» Н.Д. Флиттнер. Над армянскими баснями и курдским словарём трудится в редкие свободные минуты И.А. Орбели. А.Я. Борисов работает над надписью из Армази. Пишет «Урарту» Б.Б. Пиотровский.

Давно стали достоянием широкого читателя приведённые во многих книгах и статьях о блокаде рассказы Б.Б. Пиотровского: о набитых книгами сумках для противогазов; о лекциях, читанных друг другу А.Я. Борисовым и им во время дежурств; о пожарной команде как «средоточии научной мысли» блокадного Эрмитажа… Б.Б. Пиотровский вспоминает: «Нас очень беспокоило, что в случае нашей гибели всё то, что нам удалось узнать, но ещё не удалось опубликовать, сделать достоянием науки, общим знанием, уйдёт вместе с нами, пропадёт навсегда и кому-нибудь надо будет впоследствии всё начинать сначала. Мы приходили к решению: надо писать, писать, писать немедленно, не откладывая…».

Наконец, именно с сотрудниками Отдела Востока в первую очередь связаны два события, ставшие частью блокадной эпопеи, символом моральной победы над врагом.

17 октября 1941 года в Эрмитаже отмечается 800-летие поэта Низами; два докладчика- М.М. Дьяконов и А.Н. Болдырев - прибывают с фронта, свои переводы стихов великого поэта читает Г.В. Птицын (это последнее выступление талантливого молодого ираниста: блокаду он не пережил).

10 и 12 декабря 1941 года в обстановке, гораздо более страшной, в разгар жестоких морозов и начавшихся блокадных смертей, в Школьном кабинете (помещавшемся тогда возле Малого подъезда, на месте нынешней дирекции) прошли заседания, посвящённые 500-летию основоположника узбекской литературы Алишера Навои, где кроме И.А. Орбели выступали отпущенные из своих частей на короткий срок

фронтовики: поэт В.А. Рождественский и А.Н. Болдырев. Художник М.Н. Мох выставил расписанный к этим дням фарфор, Б.Б. Пиотровский написал статью в эрмитажный «Боевой листок»… В последний раз, сидя, прочёл свои прекрасные переводы Н.Ф. Лебедев; понимая, что он уже на грани гибели, ему дают эту возможность, посвятив этому целиком заседание 12 декабря… По опубликованным мемуарам и устным преданиям можно судить о том, какой след в душе всех присутствовавших тогда оставили эти памятные дни.

После снятия блокады постепенно начинают стекаться в родной город сотрудники отдела. Возвращаются И.М. Лурье, К.А. Ракитина, к июню 1944 года возобновляет свои директорские обязанности И.А. Орбели, вернувшийся из Еревана, где им была проведена огромная работа в Армянском филиале Академии наук СССР, делаются первые шаги на пути возрождения музея. Уже в ноябре 1944 года таким шагом явилась выставка памятников, остававшихся в Ленинграде во время блокады.

Немногочисленные сотрудники Отдела Востока, бывшие в городе к тому времени, экспонируют на этой выставке египетские древности (мумию жреца Петеси, папирус с 12-ю божествами, мелкую пластику и др.), восточнотуркестанские фрески и скульптуру, иранские миниатюры, дагестанские котлы, среднеазиатские ковры, мусульманские изразцы, китайский и японский фарфор, оружие и т.д. Был выпущен даже каталог. Каких усилий и самоотдачи потребовала подготовка вещей для этой выставки, не говоря уже о непрерывных заботах о них во время блокады!

«Сообщаю, что работы по Отделу Востока по закреплению фресок идут полным ходом, и надеюсь… работу закончить к 20 или 25 августа» (из письма к А.В. Банк Ф.А. Калинина от 1 августа 1944 г.).

В октябре 1945 года, с возвращением эвакуированных эрмитажных ценностей и сотрудников из Свердловска, весь сохранившийся состав Отдела Востока - уменьшившийся на одну треть - оказался в сборе и принимал самое горячее участие в приведении в порядок зданий и территорий Эрмитажа и в подготовке первой послевоенной реэкспозиции музея, торжественно открывшейся в ноябре 1945 года.

Конец 40-х и 50-е годы - это период залечивания ран, период огромной работы по распаковке, проверке, инвентаризации восточных коллекций, по размещению и телеграфированию экспонатов, их реставрации и подготовке новых экспозиций памятников Востока. Период обнов-

ления состава сотрудников, понесшего в ряде случаев невосполнимые утраты. Общий подъём, который испытывали все, помогал бороться с трудностями, сочетать изнурительную «чёрную» техническую работу с занятиями наукой.

Б.Б. Пиотровский возобновляет (с 1945 г.) раскопки Кармир-Блура, результаты которых начинают публиковаться отдельными томами; кроме того, в 1947 году он публикует свой университетский курс «Археология Закавказья» - первую сводную работу, заложившую основу всех последующих исследований по археологии Кавказа. М.Э. Матье завершает ряд важных исследований и выпускает свои знаменитые монографии по искусству Древнего Египта.

Развертываются интенсивные исследования И.М. Дьяконова, вернувшегося в 1945 году с фронта. Он в течение нескольких лет успевает опубликовать не только несколько интересных статей, но и монографию «Развитие земельных отношений в Ассирии» (1949); продолжаются также его работы по Урарту, по Мидии (1956), по

древнему Шумеру. Свыше десяти статей публикует в первой половине 50-х годов И.М. Лурье. К.В. Тревер работает в эти годы преимущественно в области Закавказья эпохи античности и раннего средневековья (в 50-х гг. выходят две её большие монографии, посвящённые древним Армении и Албании), не оставляя, разумеется, и сасанидской тематики. Н.В. Дьяконова полностью концентрирует внимание на памятниках Восточного Туркестана, обращаясь впервые к буддийским памятникам Дуньхуана (1947 г.). В конце 40-50-х годов выходят монография и альбом по китайскому искусству М.Н. Кречетовой (работа 1947 г. «Китайский фарфор» опубликована в соавторстве с погибшей Э.Х. Вестфален). Позже публиковались посмертно работы Г.В. Птицына, К.И. Разумовского, А.Я. Борисова.

Продолжает работать над материалами Анберда и Ани Т.А. Измайлова. Выходят принципиально важные статьи А.В. Банк - по византийской торевтике и теоретические.

В 1947 году, после семилетнего перерыва, выходит очередной, IV том «Трудов» Отдела Востока . Вернувшийся в 1946 году из ссылки Л.Т. Гюзальян начинает восстанавливать свой научный потенциал, работая в эти годы главным образом над выявлением и чтением персидских поэтических текстов на средневековых памятниках прикладного искусства и ремесла - изразцах, бронзе (тема эта оказывается столь продуктивной, что уже в 1948 г. защищена им в качестве кандидатской диссертации).

Как всегда, крайне интенсивно работает А.Ю. Якубовский. Среди статей этих лет несколько теоретических (о периодизации истории Средней Азии, о главных вопросах изучения истории развития городов Средней Азии). Однако главным событием биографии учёного - да и всего отдела - были начатые им в 1947 году раскопки Пенджикента, столь знаменитого теперь согдийского городища V-VIII веков. Эти работы составили в последующие четыре десятилетия один из главных источников обогащения Эрмитажа замечательными памятниками согдийского искусства, а также явились основой ряда будущих научных направлений отдела. Помимо отчетов А.Ю. Якубовский успел написать монографию о живописи памятников Пенджикента, которая вышла в 1954 году, уже после смерти автора.

К печальному списку потерь в это первое послевоенное десятилетие прибавляются новые имена: Э.К. Кверфельд (1949), А.Ю. Якубовский (1953), И.М. Лурье (1958), один из старых сотрудников, хранитель кавказских коллекций Н.З. Митина (1958).

Наконец, несомненным ударом для отдела явилось удаление из Эрмитажа в 1951 году его идейного руководителя и основателя - И.А. Орбели.

Пополнение состава, сделавшееся насущной необходимостью, в эти первые послевоенные годы ознаменовалось и появлением целой когорты молодых сотрудников, преимущественно востоковедов, одни из которых подхватывают эстафету традиционных научных направлений, а другие же обращаются к новым темам, ранее не исследованным в Отделе Востока.

В 40-х годах Эрмитаж получает возможность привлечь на восстановительные работы группу университетских студентов, благодаря чему в отдел попадают: в 1945 году - Н.Б. Янковская (ученица И.М. Дьяконова, ныне доктор исторических наук, изучающая экономику и социальную структуру Ассирии); в 1946 году - арабист С.Б. Певзнер (стал активнейшим членом отдела, был хранителем средневековых коллекций Ближнего Востока, пионер в изучении тканей Египта исламского периода, подготовил каталог этого собрания; ныне работает в Москве) и

На раскопках Пенджикента. Фотография 1970-х гг.

(Открыть в новом окне)

филолог-античник и американист Р.В. Кинжалов (в 1955 г. он впервые в Эрмитаже создал небольшую экспозицию памятников Древней Америки, ныне работает в Институте этнографии АН СССР). В 1947 году были приняты Е.А. Мончадская (проработавшая в отделе 30 лет и специализировавшаяся в области среднеазиатской античности) и китаист М.Л. Рудова (Пчелина) - ныне один из ведущих специалистов сектора Дальнего Востока, подготовившая издание коллекции из Дуньхуана.

В 1949 году в отдел поступают археологи Б.Я. Ставиский (ныне доктор исторических наук, крупный археолог Средней Азии, шесть лет возглавлял сектор Средней Азии и Кавказа; сейчас работает в Москве и возглавляет объединённую экспедицию Эрмитажа и московских организаций на Кара-тепе) и А.А. Вайман (теперь известный учёный, с приходом которого в Эрмитаж возникли новые важнейшие направления в исследованиях по Древнему Востоку: древневосточная математика, дешифровка протошумерской письменности, чтение и интерпретация шумерских документов хозяйственной отчетности III тыс. до н.э.).

Особенно многочисленным было пополнение отдела в 50-е годы, шедшее частично и через аспирантуру музея. В 1952 году были приняты В.С. Шандровская, работы которой определили новое направление в византинистике Эрмитажа - изучение свинцовых печатей-моливдовулов (ныне возглавляет сектор Византии и Ближнего Востока), и Т.В. Грек (1920-1985) - первый индолог в отделе, оставившая заметный след в науке, она выделила среди коллекции отдела индийские памятники и создала экспозицию искусств Индии. В 1953 году - египтолог И.А. Лапис (много лет возглавлявшая сектор Древнего Востока), тюрколог Ю.А. Миллер (ныне заведующий Арсеналом Эрмитажа, создавший выставку памятников искусства Турции), иранисты Л.С. Смесова (1927-1986; в последние годы ведала Особой кладовой отдела), Г.П. Михалевич (занимается историей ремёсел и много лет заведует библиотекой отдела), в 1953 году - А.А. Иванов (специалист по иранским металлическим изделиям и искусству Кубачи), в 1955 году - В.Г. Луконин - будущий крупнейший иранист и многолетний заведующий отделом, в 1953 году - Е.И. Лубо-Лесниченко (сейчас видный китаист, работающий по разным проблемам культуры Китая, и заведующий сектором Дальнего Востока), японист В.Т. Дашкевич (она явилась создателем первой постоянной экспозиции японского искусства), шумеролог В.К. Афанасьева, выросшая в известного специалиста в области шумерского искусства и литературы; археолог-кавказовед А.А. Иерусалимская (из начатых ею работ в области раннесредневекового текстиля родилось новое направление, связанное с проблемами «Великого Шёлкового пути»), искусствовед И.В. Васильева (Рапопорт), прошедшая за 22 года работы путь от лаборанта до учёного секретаря отдела и тонкого исследователя поздней иранской керамики.

В конце 50-х и начале 60-х годов в отдел вливается мощная струя специалистов в области среднеазиатской археологии - это Б.И. Маршак (ныне доктор исторических наук, крупнейший специалист по согдийскому искусству и восточной торевтике, глава Пенджикентской археологической экспедиции и заведующий сектором Средней Азии и Кавказа), Е.В. Зеймаль (ныне доктор исторических наук, первый в среде сотрудников отдела высокопрофессиональный нумизмат и широкий специалист по культуре эллинистического и раннесредневекового Востока, заведующий сектором Древнего Востока), Т.И. Зеймаль (активно работающий археолог, разрабатывающий проблемы истории буддизма в Средней Азии, многие годы - заместитель заведующего отделом), а также С.С. Сорокин (1913-1984), пришедший в отдел уже сложившимся серьёзным исследователем, который работал над проблемами археологии ранних кочевников и вёл раскопки в Средней Азии и на Южном Алтае.

Совершенно особое место среди этой группы сотрудников принадлежит доктору исторических наук Владимиру Григорьевичу Луконину (1932-1984). Принятый в аспирантуру в 1955 году и в отдел - в 1957, он менее чем через десять лет становится заведующим отделом и остаётся им на протяжении восемнадцати лет - до своей кончины, оборвавшей его жизнь в расцвете творческих сил и замыслов. Автор более десяти монографий, он, благодаря своей редкой одарённости и владению всеми видами источников в области истории и искусства древнего Ирана - как письменными, так и вещественными, несомненно, поднял на новый этап

На раскопках медресе пер.пол. XIV в. в Старом Крыму. Золотоордынская (Старо-Крымская) экспедиция.

(Открыть в новом окне)

разработку такой традиционной для отдела темы, как «Сасанидский Иран». Талант историка помог ему сделать живыми многие страницы истории Ближнего и Среднего Востока, прежде тёмные, предложить свою концепцию сложения сасанидского государства и его искусства. Наконец, все эти десятилетия он являлся истинным научным главой отдела, каковыми делали его не только широчайшая эрудиция, но и уважительное отношение к чужим исследованиям, человеческое обаяние и доброжелательность. Международный авторитет его среди востоковедов и музейщиков был огромен, а его книги вышли и продолжают выходить на всех основных европейских языках. Постоянно пользовались консультациями В.Г. Луконина и коллеги из многих стран мира и многих городов нашей страны. Лакуна, образовавшаяся с уходом его из жизни, будет ощущаться ещё долгие годы.

Этап 50-х годов в жизни Отдела Востока отмечен прежде всего завершением большой хранительской работы по распаковке, проверке, размещению и инвентаризации всех фондов, которая выпала на долю старшего поколения. Количество экспонатов в отделе неуклонно увеличивалось в тот период. Это происходило в первую очередь за счёт археологических экспедиций: Пенджикент, Херсонес, Кармир-Блур, Кулдор-тепе. Некоторые материалы из раскопок в Средней Азии и Азербайджане были переданы из Ленинградского отделения Института археологии Академии наук СССР.

В эти же годы поступили дары Эрмитажу, сделанные на правительственном уровне, - из КНР (ценные экспонаты раннесредневековой эпохи, а также современного китайского искусства), Индии (ширма из слоновой кости и 10 современных картин), Афганистана (два образца скульптуры II-III вв.). В 60-е годы к этому добавились три десятка произведений индийской скульптуры и живописи, подаренных правительством Индии.

Трудами всего коллектива сотрудников в 50-х годах открываются одна за другой постоянные выставки отдела: в 1951 году «Культура и искусство Средней Азии» и «Культура и искусство Китая»; в 1952-м - впервые открыты четыре зала древнего искусства Индии, а через несколько месяцев - «Художественные ремесла Индии XVII-XVIII вв.»; в 1954-м - «Культура и искусство Синьцзяна I-XII вв.»; в 1956-м - две древневосточные экспозиции (египетская и переднеазиатская), а также «Культура и искусство Кавказа» и «Культура и искусство Византии и Ближнего Востока» (по этим выставкам были выпущены обстоятельные путеводители и брошюры); в 1959 году впервые в истории отдела открывается Особая кладовая, пользующаяся большим успехом и в наши дни. В 1963 году к ним прибавляется выставка «Культура и искусство Монголии». В 70-х годах большая часть этих экспозиций была обновлена и расширена, однако эти изменения не коснулись основных их идей.

С середины 70-х годов работа по совершенствованию постоянных экспозиций затормозилась, хотя некоторые новые выставки были открыты (в 1973 г. - «Памятники культуры и искусства Индонезии IX-XX вв.»; в 1974-м - «Культура и искусство Золотой Орды»; в 1980 - «Культура и искусство Тибета»). Дело в том, что в 1965 году началась реэкспозиция выставки Древнего Египта - самой посещаемой выставки отдела, которая в силу разных причин продолжалась 22 года, и новая выставка открылась только в мае 1987 года. Из-за этого столь длительного процесса отдел сознательно не поднимал вопрос переделки других выставок отдела, которые по своим идеям и художественному решению уже не отвечают современным требованиям.

Вместе с тем из-за недостатка смотрителей залов получилось, что некоторые выставки отдела оказались десятилетиями закрыты для широкой публики. И все эти обстоятельства

привели к падению интереса к постоянным выставкам внутри отдела, что необходимо срочно преодолевать и разрабатывать планы реэкспозиции с учётом достижения науки уже 80-х годов.

С 50-х годов начинается процесс, который был в ту пору новым и который так характерен для Эрмитажа наших дней: обмен выставками с зарубежными музеями и участие в международных выставках. Первой из таких привозных экспозиций, устройство которых в Эрмитаже всегда сопряжено с напряжённой работой всего коллектива, была выставка из Китая (1953), за ней последовала вызвавшая также огромный интерес выставка из Индии, позже отдел принимал и организовывал множество выставок восточного искусства (из Ирака и Сирии, Египта и Японии, Ливана и Китая и т.д.). Забегая вперёд, следует из числа всех этих крайне важных зарубежных выставок выделить одну, которая стала событием в масштабах всего Эрмитажа и нашего города, - «Сокровища гробницы Тутанхамона» (1974) - с каталогом, подготовленным сотрудниками отдела и имевшим принципиальное значение для египтологии. Ещё одна из важных для понимания явлений восточных культур зарубежных выставок - «Аму-Дарьинский клад» из Британского музея (1979), также с обстоятельным каталогом .

В 1958 году Отдел Востока впервые участвует в Международной выставке «Искусство Византии» в Великобритании; с тех пор в разные годы эрмитажные экспонаты побывали в самых разных странах мира: Японии, Иране, Швеции, Финляндии, Франции, Германии, Италии, Бельгии, Бирме и др. Организуется и несколько передвижных выставок, пропагандирующих восточное искусство (китайское, японское, тибетское) в разных городах и республиках нашей страны.

60-80-е годы характеризуются столь интенсивной научной работой в разных направлениях, что здесь будут отмечены лишь некоторые наиболее существенные вехи в жизни Отдела Востока: 1960 год - XXV Международный конгресс востоковедов в Москве, в котором активное участие принимают старшие и молодые сотрудники отдела; в 1964 году отдел участвует вместе со всем Эрмитажем в сессии и торжествах в связи с 200-летием Эрмитажа, ряд старых сотрудников отмечены правительственными наградами; 1965-й - всесоюзная конференция, посвящённая истории живописи стран Азии; 1970-й - большая научная сессия в связи с 50-летием отдела; 1972-й - всесоюзная выставка и конференция, организованная отделом к 2500-летию государства в Иране (на торжествах в самом Иране присутствуют Б.Б. Пиотровский и В.Г. Луконин); 1975-й - всесоюзная выставка «Искусство Византии», занявшая Георгиевский и Аполлонов залы и часть Романовской галереи (издан трёхтомный каталог); вместе с нею прошла и всесоюзная конференция по проблемам искусства Византии; 1979-й - конференция «Художественные памятники и проблемы истории культуры Востока», посвящённая 110-летию со дня рождения Я.И. Смирнова (в 1985 г. вышел сборник трудов этой конференции); 1980-й - заседания, посвящённые 100-летию со дня рождения Н.Д. Флиттнер; 1980-й - конференция в связи с 60-летием отдела; 1983-й - международная встреча ассириологов и выставка совместно с Академией наук Киргизской ССР «Памятники культуры и искусства Киргизии», которая прошла вместе с конференцией; 1985-й - совместно с Академией наук Таджикской ССР большая выставка «Древности Таджикистана» .

Владимир Григорьевич Луконин. 1932-1984.

(Открыть в новом окне)

В 60-80-е годы создаются крупные исследования всех ведущих сотрудников отдела, включая новое поколение, и выходят монографии А.В. Банк, В.Г. Луконина, А.А. Ваймана, Н.Б. Янковской, Е.В. Зеймаля, Б.И. Маршака, Е.И. Лубо-Лесниченко, Т.А. Измайловой, Т.В. Грек, А.Т. Адамовой, Т.Б. Араповой и других.

За это же время отделом были изданы три тома «Трудов» и шесть сборников статей. Кроме того, сотрудники отдела опубликовали более 800 статей и заметок.

Сотрудники отдела принимают участие в международных конгрессах и симпозиумах во многих странах мира - Италии и Греции, Югославии и Венгрии, Австрии и ГДР, Англии и США, Бельгии и Румынии, Индии и Болгарии; читают лекции в Равенне, Риме, Париже, Венеции, Стокгольме, Генте, Оксфорде, Тегеране, Вене, Берлине и Вашингтоне.

Научная работа отдела в последние годы продолжает традиции, выработанные ещё в предвоенное время, и строится в соответствии с четырьмя главными темами: «Культура и искусство стран Древнего Востока», «Археология

городской цивилизации стран Востока», «Изобразительное и прикладное искусство древнего и средневекового Востока», «Взаимодействие культур средневекового Востока».

Две первые темы в значительной степени охватывают работы сотрудников секторов Древнего Востока и Средней Азии и Кавказа. Следует отметить, что в последнее десятилетие были созданы две новые археологические экспедиции - Старо-Крымская (начальник М.Г. Крамаровский) и Пайкендская (начальник Г.Л. Семёнов), из которых первая продолжила тему исследования культуры Золотой Орды, а вторая начала исследование города на западной окраине исторического Согда, а на восточной окраине его уже сорок лет ведутся раскопки Пенджикента.

Две остальные большие темы включают исследования сотрудников секторов культуры и искусства Византии и Ближнего Востока и Дальнего Востока.

Научная работа в отделе идёт достаточно интенсивно, и мы сможем отметить своё 70-летие в 1990 году вполне достойно.

В настоящее время необходимо начать активную работу по разработке новой проблематики почти всех наших постоянных экспозиций и Особой кладовой, поскольку генеральная реконструкция Эрмитажа ставит и перед Отделом Востока новые задачи.

Работа отдела (как и музея в целом) является крайне разнообразной, что удивляет многих людей, с нею незнакомых. При всей своей напряжённости и временами нервной перегрузке она привлекает энтузиастов и на них держится. Будем надеяться, что традиции энтузиастов, заложивших основы нашего отдела в 20-х годах, будут успешно продолжаться.

По данным А.В. Банк, около 10 тысяч предметов (Банк А.В. Восточные собрания Эрмитажа. Л. 1960).

Изданный в 1978-1980 гг. энциклопедический словарь, содержащий биографические данные о советских востоковедах и библиографию их работ, освобождает нас от необходимости приводить здесь и далее, в разделах, посвящённых отдельным сотрудникам Отдела Востока, такого рода сведения. Из обширной литературы об И.А. Орбели отсылаем к книге К.Н. Юзбашяна «Академик Иосиф Абгарович Орбели» (изд. 2-е. М., 1986).

Существенным для древневосточных коллекций было также получение (в 1920 г.) собрания академика Б.А. Тураева, известного египтолога и давнего друга Эрмитажа.

Независимо от участия Эрмитажа в этих работах участники экспедиций со своей стороны начинают охотно предоставлять Эрмитажу наиболее важные из добытых ими материалов, связанных с Востоком. Так, А.Н. Бернштам, работавший в течение трёх лет (до 1934 г.) в Отделе Востока, передаёт свои находки из Кенкольского могильника, в том числе знаменитый халат из китайского шёлка начала I тыс.; в начале 30-х гг. поступают материалы из раскопок А.А. Фреймана согдийского замка на горе Муг, несколько позже - из Хорезма; В.А. Шишкин отдаёт свои замечательные находки в Варахше.

Цит. по кн.: Варшавский С., Рест В. Подвиг Эрмитажа. Л.-М., 1965, с. 33.

[прим. на с. 229 ] Поставив в мае 1942 г. Эрмитаж на консервацию, И.А. Орбели улетел в Ереван, увезя с собой больного Б.Б. Пиотровского.

Цит. по кн.: Варшавский С., Рест Б. Указ. соч., с. 94.

[прим. на с. 231 ] Монография И.М. Дьяконова «Общественный и государственный строй Шумера» вышла в 1959 г.

См.: Ракитина К.А. Библиография. Отдел Востока. 1960-1974. - В кн.: «Труды Гос. ордена Ленина Эрмитажа». [Т. XIX ] Л., 1978, с. 119-144.

Примечание.

Текст написан в 1990 году. Печатается по изданию